Рабиндранат Тагор, когда ему было глубоко за 70, сказал: ребята, я только-только начал понимать пластику женского тела.
Мудрец! Он абсолютно прав.

Что можно понимать в 20? Из ушей дым, весь на нервах, глаза от волнения на выкате - какая пластика? Знакомиться не всегда успевали, о чём речь...
После тридцати, ближе к сорока скорость уже чуть сбавили,дури меньше, но нюансы еще не улавливаем. Только после сорока где-то пяти - кстати, идеальный возраст! - ты уже начинаешь понимать, зачем у неё это всё и что надо с этим всем делать. Но пластика, ребята, красота изгиба, безумная прелесть холмов и впадин - это чуть позже.

Мужики! С подснежниками нынче напряженно. Да куда там - у нас по сугробам рекорд по всему ЦФО! Прокопать можно, но вряд ли что найдешь. Придётся ограничиться гвоздиками с базара. Но внимание! Два цветка - еще букетик но уже с намёком. Могут вызвать грусть, будет еще хуже, чем без них.

В этом сезоне очень популярен хэнд-мэй. Поясняю: "хэнд" - это руки, "мэй" - это подняться с дивана и прикрутить розетку в коридоре которая тилипается уже месяц. И перегоревшую лампочку в ванной замените, чтобы вся красота была видна. А то ведь только на ощупь, хотя они именно это и предпочитают. Но то потом.
Далее. Выбивать весь праздничный день ковры с мужиками во дворе на лавочке, разложив рыбу прямо на коврах, не рекомендуется. Настроение это поднимает, праздник чувствуется, но возвращаться придётся всё равно и могут быть неприятности.

За окошком вьюга торопливо
заметает дворников грехи.
Зябко. Одиноко и тоскливо.
Оттого и грустные стихи

за строкой строка в строфу ложатся,
а промежду ними - боль моя.
Хорошо бы водочки нажраться
и в себя уйти от бытия.

И тихонько там напевы слушать
новых песен, завтра что спою...
Только не поможет - водка душу
уж не греет грешную мою.

Ты смотри, как воет нынче вьюга!
То-то будет завтра всем хлопот.
Может быть, пойти проведать друга?
Только в гости друг мой не зовёт.

Видно, недосуг, своих забот
у него и без меня по крышу.
Боль тупая по сердцу скребёт
и звучок такой, как будто мыши

старые достали сухари
и грызут их, сволочи, всем хором.
Тяги нету, печка не горит,
пёс-бродяга воет под забором,

стонет, плачет, будто человек,
под глазами маленькие лужи.
Что еще быть может хуже -
под забором доживать свой век...

Мэр Энска положил трубку красного телефона и сильно затосковал. Звонили с самого чердака. Ни здравствуй, ни как дела, а сразу обухом по лбу - "Если не обеспечишь явку на выборах, будешь работать дворником на городском кладбище". И отключились. Слова даже вставить не дали.

Дрозд был судьёй, а Дятел был гаишник.
На вечеринке как-то рюмок восемь лишних
Дрозд принял – развезло его,
почти что в хлам.
Но он за руль садится сам,
заводит тачку и готов поехать
Ему все гости - что ты, мол, творишь!
А он в ответ им: - Птицы, кыш!
Нам нынче пьянство не помеха.
Ведь я - судья, я сам - закон!
И по газам, и скрылся вон.
А Дятел наш на трассе службу нёс.
И вот беда - он пропустил вопрос
и был не в курсе, что Фемиде разрешили
хоть в стельку пьяной восседать в автомобиле
не сзади или сбоку, а за руль держась.
Короче, Дятел тормозит Дрозда:
- А ну, вылазь!
А тот в натуре оборзел:
- Ты кто такой? Как ты посмел
меня, судью, остановить! -
и матюками начал крыть.
А Дятел же не знал, что вышел тот приказ!
Он клювом тюк Дрозда, да и не раз,
и выволок его, и мордой в лужу.
***
Не знаю, честно говоря, что хуже -

Николай Пантелеевич Плутнев четверть века возглавляет избирком Энской губернии, и уже столько собак съел на этом деле, что обе Кореи, как Северная, так и Южная, давно с ума бы сошли, будь это не образное выражение. К тому надо добавить, что драматический театр в его лице многое потерял. На прошлых выборах одна чумная старушка глубоко пенсионного возраста, бывшая всё еще председателем в сельском УИКе, когда наблюдатели якобы все вышли, стала лихорадочно запихивать загодя заполненные бюллетени в урну. Как было приказано, так и сделала. А подлый наблюдатель от еще более подлой партии сам-то вышел покурить, но мобильник оставил включенным на запись. Да так пристроил, негодяй, что как раз в кадре урна в полный рост, и в результате весь процесс впихивания заснялся идеально.

Мэр Энска привёл розовощёкого пацана в кабинет своего 1-го зама. Посмотрел на обстановку, мысленно матюкнулся, махнул рукой и сказал:

- Вот твой кабинет. Будешь тут сидеть. Игры в компьютер закачали, мультики, видики разные с клубникой - сиди, играй, отдыхай. Телефоны мы отключили, звонить тебе не будут. И ты никому не звони, это приказ. Тут только две кнопки на селекторе, смотри - красная и зеленая. Давишь красную - "принесите мне кофе или чаю". Давишь зеленую - "разбудите меня к обеду". Секретарша в курсе, проинструктирована. Всё. Работай, я пошел.

- А если дядя позвонит, что мне делать? - спросил малыш, которого только что утвердили в высокой должности.
- Скажи-ка, дядя, ведь не даром Москва, спалённая пожаром, сгорела нахрен вся? - вдруг процитировал мэр классические строки и замолчал.

Мэр города Энска уже минуты две не начинал планёрку. Все собрались, все с блокнотиками, готовы внимать каждому слову и фиксировать указания, а мэр сидит во главе стола и угрюмо молчит. Да что угрюмо - чернее тучи!Ничего хорошего это не предвещало.

- Кто мог снять этот идиотский ролик про уборку снега ? Только свои, посторонних во дворе не было. Поэтому я спрашиваю...- мэр прямо пальцем показал на зама по коммуналке. - Я тебя спрашиваю, негодяй, кто в твоём дворе снял ролик, за который мне сейчас чуть...не оторвали, - задействованный в мизансцене палец указал на потолок.

Зам вжал свою голову в плечи. В последнее время он заметил, что тренировки дают плоды - голова вжималась всё глубже и глубже. Еще немного усилий, и только уши будут видны над плечами и маковка.

Удельный царёк на днях позвал своего племянника. Тот явился тотчас. Властитель дум и местного общака посмотрел на наследника и подумал с грустью: ужас-то какой! У самого царька были две дочки. Бог, к счастью, сынов ему не дал. Короче, загубили они ему царскую фамилию. А у брата родного только один сын, но такой урод - жуть просто! Молодой, субтильненький, красивенький, на девочку сильно похожий. Поговаривали всякое, но царёк на семейном совета так сказал, с размаху стукнув кулаком по столу: узнаю, что правда, сам убью и на свалке закопаю.
Племянник не мигая смотрел на святая святых в их семье. Дядин портрет у них в красном углу вместо иконы висел, по утрам все домочадцы молились туда.
Царёк брови насупил:
- Ты почему усов не носишь, идиот, я же велел?
- Не идут они мне, дядюшка...

Тем зоопарк любой силён,
что там зверушек разных много.
Кому-то по душе большущий слон,
другой предпочитает носорога.
Иной на крокодила пялит все глаза,
а этому - обычная коза, хотя и горная,
за всех зверей сойдёт.
Но это взгляд извне, из-за ворот.
Спроси о том же ты зверька любого,
услышишь много из такого,
чего от роду не слыхал.
Представьте: джунгли, лес, какой-то зал,
собрались звери разом на собранье.
- Я попрошу минуточку вниманья! –
Орёл когтями по графину постучал. –
Притихли и галёрка, и весь зал.
Орёл обвел всех строгим взглядом,
отдельно погрозил мартышкам:
- Надеюсь, объяснять не надо –
вопрос у нас серьезен слишком.
Кого мы выдвинем царём на новый срок?
- Пусть будет Лев! – немедля предложил сурок,
а грызуны его все дружно поддержали.
«Лев! Лев! Да здравствует!» , - кричали
и хлопали об пол хвостами.

В глазницах окон умершего дома
я вижу то, что вам не увидать.
Здесь всё родное, всё до слёз знакомо...

Здесь мне пришлось однажды умирать
и возродиться к жизни, слава Богу!
Не ел, не пил и не дышал почти.
Уже собрался в дальнюю дорогу,

а чтоб не скучно было мне в пути,
бабуля в ротик положила мякиш хлебный.
И вспоминая, говорила мне потом,
что будто свет тотчас в окно проник,
а может, просто был тот хлеб целебный...
Но я живу, а пересох родник…

Здесь жили люди из другого теста.
Ни газа, ни воды, ни туалетов нет,
народу тьма, а всем хватало места!
Я прожил тут почти пятнадцать лет

в клетушке малой девяти квадратов -
три с небольшим на два и пять.
И вот что вам скажу, ребята,
когда вы ныть начнёте мне опять,

что, мол, беда у вас впритирку за бедою,
а главное - не тянет Интернет...
Поешьте тюри - сухари с водою,

Базар, обычный вроде с виду –
ряды, лотки, снующий люд,
но пусть кому-то не в обиду –
здесь чувства человечьи продают.
Товара масса, все не счесть:
Любовь и Преданность в наборе,
Открытость, Искренность и Честь –
всё, что душе угодно, есть,
но главное - никто не спорит
о качестве, допустим, и цене,
а уж о фирме и тем паче.
Пришел, купил, товар оплачен –
и все довольные вполне.
Всё в тишине - избави Бог,
чтоб продавец спросил, к примеру,
чего ты, дескать, покупаешь Веру
в людей, которым верить мог
еще вчера без всех сомнений?
- Да что за дело, сударь, вам! –
такой поднимется тут гам,
что продавца без промедлений
турнут с базара навсегда.
Верней сказать, навечно даже,
и не останется следа,
ни от него, ни от поклажи.
И, кстати, тут рекламы нет.
Запрещена совсем реклама.
У человека, может, драма –
в одном кармане пистолет,

Из прессы: "Губернатор предложил вынести правительственные здания из центра"
***
Случился кризис в нашем славном зоопарке.
«Как снег на голову, - сказал завхоз, - среди зимы».
Администрация зверинца вся в запарке.
Не зарекались, мол, мы от сумы да от тюрьмы,
но кто же знал, что то и это близко?
Гудят слоны, орлы волнуются, а киска,
что вся в полосочку от ушек до хвоста,
глядит с прищуром и, наверно, неспроста
свою клыкастую всё время скалит пасть.
Собрались звери в круг поговорить за власть.
Взял слово слон – наш толстокожий гегемон,
который в бунте беспощадно страшен,
а в цирке, где наряжен, изукрашен,
нет живности послушнее слона.
- Товарищи! Какого же рожна
должны терпеть мы безобразье это?
Администрацию к ответу!
На кой такая власть, коль пищи нет?
- И газ подорожал, и свет, -

У нас в деревне главный свиновод
богатый очень был, но не в почёте.
Никто не знал, какой за год приплод,
со слов писали цифры все в отчёте.
Шикарный дом имел под черепицей,
диковинной по прежним временам.
Сынка-оболтуса в Москву повёз учиться,
а дочь-уродину пристроил к орденам –
толь генерал, толи пожарник главный -
блестят погоны, враз не разберешь.
И всё бы ничего, и даже славно,
но тут приспичило ему, ядрёна вошь,
чтоб он почётным был официально.
А то не все, мол, на деревне признают.
И есть такие, выражаясь фигурально,
кто не в лицо, а вслед уже плюют.
И бюст на родине героя –
как говорится, то само собой.
- Да как же мы…да Бог с тобою!
Какой же ты, чёрт подери, герой? –
спросил у свиновода председатель,
стерев испарину со лба. –
Уйми гордыню, а не то Создатель
наложит кары и тебе труба.

Дожил до той поры, когда про годы на ДР говорят не исполнилось, а стукнуло. Вот как сейчас –тук-тук-тук – и так 65 раз…
Не буду скрывать, страшновато. Хотя еще узнаю себя в зеркале и вполне сносно говорю, пока не шепелявлю.
И женщины красивые еще привлекают внимание, будят и вызывают…Правда, в основном воспоминания, но уже не мечты.

Мечтать вообще стало вредно. Врач, когда померил давление, так и сказал: вы берегите себя, не думайте о плохом.

Да я бы и рад, но как! Ум-то куда девать? Как им не думать, если безобразия вокруг замечаешь всё чаще? Оно, видимо, связано.

Из вредных привычек остались только курение и характер, а в нём неистребимая черта - говорить прямо обо всём, называть вещи своими именами.

Кого обидел вольно – отойдите,
Обижу снова, и еще не раз.
Кого невольно – уж простите,
бывает, что не сдержишься подчас.
И так бывает - под горячи руки
Порою и невинный попадет.
За то простите – я же не от скуки
И не со зла, и знайте наперёд,
Что не было в душе ни злости,
Ни умысла обидеть чем-то вас.
Простите все, и обижаться бросьте.
Не та у нас пора сейчас,
Чтоб тратить силы на обиды
Взаимные, которым грош цена.
Идёт Священная война,
Опять пошли в атаку гниды…
Но ничего, нам есть, чем встретить
Антихриста неистовую рать.
И будет так, покуда солнце светит!
Прошу прощения, идут…
Пора их драть…

По лицу, может, и не заметно, но я немного волновался , выходя на эту сцену, что не характерно, и уже давно. Но место , примите во внимание, особое - митрополия как-никак! Тут будто в храме - на стенах святые, обстановка специфическая. В зале народ чуть попроще, но тоже не с улицы забежали. Уместны ли в этой обстановке шутки, если да, то какие?
Но с другой стороны, почему нет? Сатирик и священник случайно ли с одной буквы начинаются? Священник о грехах и пороках людских говорит, и сатирик о том же, только другими словами. Священник зовёт грешников через молитву к покаянию, и сатирик аналогичный контингент призывает к раскаянию при помощи УК, чтобы с чистой совестью на свободу потом. Много общего, если копнуть.

Уход Сергея Боженова с поста мэра Белгорода для многих стал неожиданностью. Он трижды попадал в тройку лучших градоначальников страны, дважды занимал первую строчку, обойдя даже московского мэра Собянина, что, поверьте, не так-то просто. Где Москва, а где Белгород! Сравните ресурсы у московского мэра и белгородского – это две очень большие разницы, как говорят в Одессе. Но факт имеет место - Боженов дважды был признан лучшим мэром России. Есть, конечно, разные конкурсы, где о победе за определенную сумму можно договориться с нужными людьми, но это точно не тот случай.

Ой, помню, мы пацанами были и всё вопросом задавались - что бы делал Пушкин в 60 лет, даже невозможно представить. Или забияка Лермонтов - о чем бы он писал, достигнув возраста пенсионного? На самом деле, ответ простой - гляньте на Волобуева, и все вопросы снимаются. Поэт не имеет возраста, поэт имеет душу, а она не стареет. Вот и наш юбиляр: кто скажет, что старик? Я его 40 лет знаю - что тогда, что нынче, никакой разницы. Абсолютно так же любит жизнь, любит женщин, любит с ними делать детей, что у него, после стихов, получается просто замечательно. И стихи пишет так же. Даже не пишет - он ими дышит, он ими просто разговаривает с нами, с окружающим миром, с собой иногда, что особенно интересно.

Будь другая газета, я бы, конечно, отказал в просьбе, но это был "Наш Белгород" - дитя родное - а потому согласился ответить на "некоторые", как было сказано в начале, вопросы. Присылайте, говорю, ответим. Прислали - смешные такие вопросы, забавные. Это всё о том, что интервью - самый сложный жанр в журналистике, из нынешних пишущих, кого вижу вокруг, этим жанром не владеет, увы, никто. Но раз согласился и пообещал людям - надо отвечать. Так и получился "Разговор наедине". И как обычно - слово за слово, увлекся, размахнулся, а полоса-то в газете не резиновая. Пришлось урезать, сжать до нужных размеров. Им отослал вариант усеченный, а здесь дам полный текст. Кое-какие соображения, как мне думается, представляют интерес для любителей читать и думать.

- Владимир Иванович, как Вам время, в которое мы живем, день сегодняшний?