Кириллу одиннадцать лет. В этом возрасте большинство мальчишек бегают по улице, мечтают стать футболистами, военными или на крайний случай суперменами. Но эта история не о счастливом детстве, это точно не сказка с хорошим концом. У Кирилла ДЦП и органическое поражение центральной нервной системы. Заболевание страшное, трагический финал неизбежен.

Когда Кириллу было только два года, в детском саду ему сделали прививку. Через некоторое время у ребенка ухудшилось здоровье: сперва перестал самостоятельно ходить, часто опирался на предметы, чтобы не упасть, потом начал ползать.

Как позже объяснят родителям врачи, у мальчика начался «обратный процесс». Итог не заставил себя ждать: вскоре мальчик оказался прикован к кровати, надежд на излечение никаких. Сейчас трудно определить, виновата ли прививка, сделанная в детском саду, или здесь наследственность сыграла злую роль. Но факт бесспорен: мальчик слег и больше не вставал никогда.

Родители Кирилла, Андрей и Марина Логвиновы, очень долгое время стояли в очереди на улучшение жилищных условий. А потом грянул кризис, очередь распалась, семья осталась без малейших шансов получить хоть какие-нибудь квадратные метры.

Отец мальчика работает монтером пути, мать ухаживает за больным сыном и его младшим братом. Кирилл средний сын, старшему Антону двадцать, младшему Андрею – четыре. Семья Логвиновых прописана в квартире у бабушки, где в трёх комнатах как-то размещаются восемь человек. Кирилл живет, вернее сказать, существует в маленькой комнате вместе с родителями и братьями. Тяжело, тесно, порой невыносимо.

Вечер, по коридору бегает маленький Андрюша в колготках и цветастой футболке. Повертелся на кухне, выбежал в коридор, заглянул в соседнюю комнату, где на него тут же шикнули. Убежал, поскребся в комнату, где спит больной брат, но его туда не впустили — Кириллу необходим покой. Вот он и мотается между коридором и кухней. Ему бы комнату свою с игрушками, да хотя бы уголок, где можно никому не мешать и заниматься своими детскими делами. Но такой возможности нет.

Логвиновым в помощи с жильём отказывают. Мотив понятен: они не малоимущие и уже не многодетные — старший сын достиг совершеннолетия.

– Иногда туго приходится, – рассказывает глава семейства. – Кирилл болеет, надо много тратиться на лекарства, хорошо, что помогают благотворительные фонды.
Папа изо всех сил тянется, чтобы обеспечить семью: работает и шабашит, лишь бы лишнюю копейку в дом принести. Но при всех его заработках возможности взять ипотеку всё равно нет, а субсидию дают только под начатое строительство.

– Нет, строительство дома мы точно не осилим, – тяжело вздыхает Андрей.
Зарплаты отца и пенсии по инвалидности сына хватает, чтобы не бедствовать. Но жизнь здесь все больше становится похожа на сумасшедший дом, когда на одной жилплощади, пусть и разделенной перегородками, сосуществуют разные семьи.

Большие черные глаза обез­движенного мальчика равнодушно смотрят перед собой, лишь иногда глазное яблоко двигается в сторону говорящих, но спокойно, без всякого любопытства. Три года назад Кирилл ослеп. Всё, что у него осталось, – слух, но едва ли он понимает, что происходит вокруг, а даже если и понимает — какая разница?

– Он понимает, – уверена мама. – Когда я укладываю его спать и говорю, как в детстве, «баю-бай», он закрывает глазки.
Кирилла с таким диагнозом и стадией болезни в реанимацию не берут. У него не диагноз – приговор.
У парня давно сбился режим дня, для него что утро, что вечер – всё одно тьма. На теле у Кирилла пролежни, по словам родителей, детская поликлиника отказалась помогать – не их, мол, профиль, они этим не занимаются.

– Ну, ничего, – пожал плечами Андрей, – мы сами научились справляться с этой проблемой, лечим потихоньку.
Социальные службы оказывают поддержку семье: подарили постельное бельё, инвалидную коляску. Она так и стоит в прихожей, аккуратно обернутая в целлофан. К сожалению, у мальчика нет иммунитета, выйти на улицу для него было бы смертельно опасно. Зачем тогда коляску дали?

– Мы уже смирились с неизбежным, – мама поправила голубенькое одеяльце на теле сына. – Врачи прямо говорят: готовьтесь. Но все равно хотелось бы, чтобы последние дни жизни ребенок провел в покое.
Утрата близкого всегда трагедия, но то, что происходит в семье Логвиновых, можно назвать тихим ужасом.

Он перестал жить в два года, уже около десяти лет только существует. Было бы хорошо, если бы его существование походило на простой сон и перед слепыми глазами, в воображении, появлялись яркие картинки из прошлого – отец, пока была такая возможность, ездил с ним в санатории, старался хоть что-то дать сыну.

Но снится ли Кириллу хоть что-то? Быть может море...
Елизавета Ярилова

P.S. Пока материал готовился к печати, до нас долетела печальная весть: Кирилл умер. Отмучался. Царствие небесное душе невинной. Мальчику и раньше нельзя было помочь, а теперь он и вовсе ни в чьей помощи не нуждается. И всё-таки мы решили опубликовать этот материал. Хотелось как-то поспособствовать семье с больным ребенком, но не успели. Может быть, те люди, которые по долгу службы своей обязаны о других проявлять заботу, прочтут этот грустный рассказ и подумают, что можно сделать для тех, кто нуждается в помощи. Тут ведь главное успеть, всё прочее значения не имеет.