Это только очень ненаблюдательному человеку может показаться, что в нашем «Багдаде всё спокойно», что результаты выборов – это просто очередное повторение пройденного. На самом деле на нынешних часах внутренней государственной политики области сейчас даже стрелок не видно – в настолько новых условиях приступает к исполнению своих обязанностей вновь избранный губернатор.

Неопределённость закончена

Во-первых, больше нет неопределённости. Как минимум два последних года вся вертикаль областной исполнительной власти находилась в неком подвешенном состоянии. Дня не проходило, чтобы кто-то из вымуштрованного боевого отряда белгородских госслужащих не задавал вдруг вслух экзистенциального вопроса: «Неужели Степаныч уйдёт? И что со всеми нами, с областью будет?».

Да, мощная машина белгородской власти всё так же уверенно катила вперёд, всё так же – без заметных постороннему глазу сбоев работал её мотор – правительство и администрация области. Но при ближайшем рассмотрении во всём чувствовался какой-то надрыв людей, неуверенных в своём будущем. И если уж по большому и честному счёту, людей, не уверенных в добром будущем родной земли, торжестве того дела, которому отданы годы и десятилетия жизни.

Как ни кричали зависимые и независимые белгородские эксперты высоким московским политологам, консультирующим федеральные центры власти: «Не надо, не трогайте нас, зачем вам ещё один раздербаненный субъект Федерации», как ни демонстрировала область своё образцово-показательное благополучие, неопределённость не исчезала.

Как ни странно, нам помог столичный гражданский протест, помогла Болотная. Выборы губернаторов вернулись, и белгородский народ смог сам определить и судьбу своей власти, и свою судьбу.
И это второй, абсолютно новый фактор, определяющий будущее расположение стрелок на часах внутренней политики.

Новый народ

Прошедшие выборы показали, что и в нашей области уверенно складывается сообщество гражданских активистов – и молодых, и давно не юннатов. Этого раньше не было. И с этой новой сущностью областной власти впервые придётся всерьёз считаться.

Конечно, можно смеяться и говорить, что Интернет, социальные сети значительно уменьшили количество хороших читателей – потому что выросло количество плохих «писателей». Но, тем не менее, совершенно очевидно, что с развитием Интернета гражданское общество получило серьёзнейший (и что особенно важно для сохранения независимости – малозатратный) инструмент и для информационной, и для организационной работы.

Интернет, по своей сути, более-менее свободная трибуна более-менее свободных людей и мнений. Люди, растущие и уже выросшие в такой – новой для России/СССР информационной среде, предъявляют совсем другие требования ко всей организации информационного пространства – и к прессе, и к телевидению, и к радио, и к другим носителям информации.

Чтобы отвечать этим требованиям, чтобы в результате установить прочный – эффективный и конструктивный – диалог с новым народом, власть должна теперь постоянно демонстрировать если не своё интеллектуальное превосходство, то хотя бы свою интеллектуальную компетентность, своё интеллектуальное соответствие новым информационным стандартам.

Ведь сейчас такая по-советски привычная имитация бурной деятельности (ИБД) чиновниками средней и малой руки уже ничего, кроме массовой иронии, у сторонних наблюдателей не вызывает. А судьба власти, превратившейся в народном мнении в пошлый анекдот, всегда печальна.

И здесь перед властью в полный рост встаёт следующая определяющая проблема – кадры.

Кадровый голод
Сильная власть – это хорошо. Сильная власть – это порядок, спокойствие, крепкая уверенность хотя бы в завтрашнем дне. Вот только с послезавтрашним днём у слишком сильной власти, как правило, возникают проблемы.
Потому что сильной власти всегда нужны сильные исполнители и почти никогда не нужны творцы, изобретатели, говоря современным языком, «креативщики».

Ибо всей своей человеческой сущностью они подрывают главную основу любой сильной власти – спокойствие, порядок, традиции, стереотипы и шаблоны поведения.

14 октября в нашей области, по моему мнению, наступил как раз «послезавтрашний» день. Сейчас, как говаривал бывший начальник одного из областных управлений, «реальность диктует один девиз – творить, выдумывать, пробовать».

Новая/старая власть это понимает и принимает. Свидетельство этому – и создание нового для области «министерства по кадрам» – кадрового департамента с руководителем аж в ранге первого зама губернатора, и внеправительственных «институтов развития» – корпорации «Развитие», современных агрохолдингов и технопарков, «Аврора-парка», «Семейных ферм Белогорья» и многих других инструментов кадрового отбора «творцов». На это, видимо, нацелена и технология краудсорсинга («сканирования толпы»).

Вот только внутренняя организация органов власти, где на областном уровне творческая инициатива ещё не наказуема, но уже на муниципальном является должностным «почти преступлением», оставляет большие сомнения в конкретном результате отбора.
Говорят, что в ближайшее время (чуть ли не на этой неделе) исполнительную власть региона ждут большие перемены. Возможна даже настоящая «кадровая революция». Скорее всего, так и будет.

Только из кого выбирать и кому учить «специалистов среднего звена» (на которых всё обычно и держится)? Если, например, из информационной среды области (которую я как специалист знаю неплохо), многие действительно хорошие специалисты уже давно уехали в Москву, Питер и даже Дюссельдорф, а те, кто уезжать никуда не стал («потому что Родина – здесь!»), ушли работать в озеленители, строители, кладовщики и в грузчики. Неужели новые информационные и интеллектуальные стандарты будут задавать милые телевизионные девушки, стабильно путающие цифры и смыслы? Те девушки, что вдохновляют разве что своей внешностью?!

Кадровый и главное – личностный голод – это то, что всегда сопутствует любой очень сильной, реально успешной власти. По природе своей такая власть занимает очень много человеческого пространства, заслоняет своей силой всегда одинокую личность. А совместить крепкую стабильность и постоянное обновление, устойчивый порядок и неизбежную расструктуризацию развития, совместить, в конце концов, бюрократию и творчество – это труднодостижимый высший пилотаж управления.

За почти двадцать лет наша исполнительная власть сумела справиться со многими, казалось бы, неразрешимыми задачами. Однако носили эти задачи (которые, кстати, в целом по России до сих пор не решены) больше инженерно-организационный характер. Решение же проблемы кадрового голода – это, скорее, задача из гуманитарной сферы, мировоззренческая, философская задача. Сумеет ли её решить наша власть в духе нового времени (и вновь первой в России), покажет ближайшее будущее. Почему-то хочется верить в нашу проверенную выбором нашего народа власть.

Олег Владимиров