Глава администрации Новоскользкого района Михаил Понедоделков даже по прибытии в родимые пенаты часа два не мог вытянуть голову из плеч, куда втянул её еще утром на совещании в области, где вице-губернатор, обращаясь ко всем, но глядя почему-то только в его сторону, приказал руководителям городов районов умерить пыл и привести собственные зарплаты в соответствие с нормами приличия. Дело дошло до того, сообщил докладчик неслыханную разве что в детском саду № 36 для детей с задержками развития новость, воздев при этом указующий перст к потолку, что некоторые главы сами себе начисляют денежное вознаграждение выше губернаторского.

После прозвучавшего откровения по залу, где собрался муниципальный бомонд Энской губернии, волной прошел недоуменный шепоток: да как же, мол, можно, кто посмел себе такое безобразие позволить, а вице-губернатор именно в этот момент уперся взглядом в Понедоделкова. Тот почувствовал холодок внутри, втянул голову в плечи и чуть было не сполз с кресла на пол, где уже сидела пара глав соседних районов, которые искали между рядами нечаянно оброненные авторучки и какие-то важные документы для служебного пользования.

До конца заседания, посвященного вопросам экономии бюджетных средств, Понедоделков дышал через раз, в сторону президиума вообще не смотрел, больше всего боясь встретиться взглядом с тем, кто указующим перстом мог по носу так щелкнуть, что вместе с носом и голова отлетит. Потому и втянул её инстинктивно в плечи на всякий случай до самого упора.

А теперь вытянуть назад не мог, как ни старался. За уши пробовал приподнять, за волосы дергал – никакого эффекта. Голова вжалась конкретно, над воротником пиджака только макушка чуть видна была и частично нос с большим прыщиком сбоку.
Кто виноват, что делать? Виноватых, конечно, мы даже по фамилии можем назвать, но голова оттого только глубже в плечи вдавливается. И что прикажете предпринять? Внешний вид Понедоделкова волновал меньше всего. Его в районе по осанке за версту узнавали, голос заслышав, стар и мал прятались по норам, а кто не успевал, падали в обморок. Собственно голова, то есть как рабочий инструмент, Понедоделкову в принципе не нужна была, потому что руководил он районом преимущественно кулаком, применяя в отдельных случаях для верности крепкие выражения. Как жахнет по столу, да еще сопроводит и без того понятный жест соответствующими инструкциями, где указывается направление общего движения и темпы роста глубокого удовлетворения окрестного населения невиданными ранее успехами, так дураку последнему становится ясно, куда идти и что говорить заезжим корреспондентам, если спросят. Зачем тут голова?

От неё, кстати, мороки всему остальному организму больше, чем пользы. Чуть что не так, высшее начальство сразу норовит башку открутить или, в лучшем случае, надавать подзатыльников. Губернатор опять же завсегда к голове апеллирует: думайте, говорит, думайте, для того вам мозги Богом дадены.

Сказать-то легко, но говорить – не ящики ворочать, а тем более извилинами шевелить. Когда думать в этой обстановке? День-деньской на ногах, забот и хлопот невпроворот, до хрипоты иногда некоторым бестолочам объяснять приходится, как они должны быть счастливы оттого, что с каждым днем всё хуже и хуже не становится. И многие ведь не понимают! Жалуются регулярно, анонимки пишут, а тут еще частушки подлые на днях сочинили и поют, хихикая в кулачок, по углам.

Кстати! Понедоделков вспомнил про мерзопакостные частушки, где какой-то местный гусляр довольно складно, причем в хронологическом порядке изложил всю местную подноготную, и нутром почувствовал, что много еще в повестке дня нерешенных вопросов. Кинулся к столу, нажал на селекторе кнопку вызова секретарши и рявкнул изо всех сил, то есть как обычно: «Лилипутова ко мне, срочно!».

Всякий раз, когда глава района вызывал «на ковер», Савелий Лилипутов, отвечавший в администрации непосредственно за частушки, куплеты и прочие средства массовой информации, мысленно прикидывал, как построить первую фразу в разговоре с начальством, от которой многое зависит, если не всё. Ни для кого не секрет, что многие руководители страшно не любят, когда в ответ на конкретный вопрос подчиненный сперва шевелит губами, а потом начинает философствовать, точнее, нести околесицу – «мне кажется, я думаю, у меня сложилось впечатление» и так далее. А кто тебя, допустим, спрашивал, что ты думаешь по поводу тех же частушек? Тебя спрашивали конкретно – нашел ты сочинителя мерзкой пакости или нет? Не нашел? Иди отсюда, поищем более расторопных. Нашел? Доложи – четко, конкретно, без обиняков.

– Вызывали? – начал с порога Лилипутов, собираясь без паузы озвучить заготовленную тираду относительно того, что круг подозреваемых в авторстве поклепа очерчен, в данный момент ведется работа по выявлению непосредственно виновных, но, глянув на начальника, запнулся на первом слове, напрочь забыл, что хотел сказать, и только произнес чуть слышно:
– Что с вами, Михаил Николаич? Вы как себя чувствуете? Вам хорошо?
– Ты о чем? Мне как раз хорошо, но я чувствую, что тебе сейчас плохо будет.
– У вас, по-моему, осанка изменилась, извините. Складывается впечатление, что с головой что-то…

Это были последние слова, сказанные Савелием Лилипутовым в ранге заместителя главы Новоскользкого района по связи общественного мнения крепко-накрепко директивными установками. Что с ним стало потом, мы не знаем, да и знать не хотим. Одни говорят, что Лилипутова давеча вроде на митинге видели, ратовал через громкоговоритель за свободу слова. Другие сказывали, в монахи подался, отрекся-де напрочь от всех мирских соблазнов, включая возможность высказать личное мнение без указания имени автора. Между прочим, те разудалые частушки Лилипутов сам написал. Была у него тяга к творчеству. Впрочем, Бог с ним, он нам не интересен.

Глава района Понедоделков так и ходит с тех пор, вжавши голову по самые ключицы, и чем-то напоминает небезызвестного всадника, у которого были некоторые проблемы с верхней оконечностью тела. Народ на это внимания не обращает, а в области посмотрели и сказали: что так, что эдак – никакой разницы, пусть работает пока. А тот для форсу шляпы высокие стал носить, чтобы издали видать. И днем в них, и зимой, и летом, и даже спит иногда в колпаке шутовском вязаном.

Однако слыхали мы от людей сведущих, что в тех краях происходят нынче большие изменения. В отличие от обезглавленного горе-администратора, местные жители наоборот стали вдруг потихоньку головы свои приподнимать. И не то чтобы осмелели повально – нет! Скорее, почувствовали душой генеральную линию и поверили в искренность намерений высшей власти урезать аппетиты и умерить пыл таким, как Понедоделков и иже с ним. Как дальше дело пойдет, гадать не будем, но не нами сказано: чем выше голова у отдельно взятого гражданина, тем у местного сообщества обзор шире и взгляд глубже простирается. Про то и сказка сия.

Влад Старожилов