Продолжим разговор о коррупции, или, как условились мы называть эту хроническую беду, ржавой угрозе, представляющей самую серьезную, может быть, даже смертельную опасность для нашего государства. Тема сложная, обширная, вопросов нерешенных уйма. Циники, конечно, скажут, что мы в определенном смысле уподобляемся здесь петуху из анекдота, который, догоняя курицу, рассчитывал хотя бы согреться, если не получится достичь желаемой цели.
Не будем спорить с циниками, однако заметим, что лишь тот, кто не боится вслух заявить о проблеме, имеет некоторые шансы преодолеть существующие препятствия на пути. Ровно о том было без обиняков сказано в первой публикации: если бы мы знали, как с этой проклятой ржавой болячкой справиться, давно бы уже кое-кому порошков выписали, другим – уколы подкожно, а в крайних случаях – клизму по самые гланды с конфискацией имущества, да еще без права занимать руководящие должности до конца дней.

Ладно, шутки в сторону, продолжаем обсуждение. Сегодня с нами своими взглядами по затронутой теме делится известный в области политолог, идеолог, публицист, бывший лектор обкома КПСС, а ныне работник областной администрации по информационно-аналитической части Владимир Колпин. Всю свою сознательную жизнь глубоко и искренне уважаемый нами Владимир Рувимович отдал беззаветному служению действующей на данный исторический момент власти, а потому мнение человека, знающего проблему, что называется, изнутри, нам представляется крайне интересным.

Коррупция существует столько, сколько и государство. От нее не спасают даже суровые кары самых жестоких диктатур. В России отношение к ней исторически было более терпимым, чем в Европе, тем более, до начала XVIII века наши чиновники не получали зарплат и жили «кормлением» – «добровольными» подношениями от населения. Но и с появлением жалованья брать «на лапу» меньше не стали. Распространено мнение, что при социализме взяточничество практически сошло на нет. Это не совсем так, оно существовало, но по сравнению с нынешним то были детские шалости.

В пореформенной России коррупция расцвела пышным цветом, стала образом жизни влас­ти, бизнеса, общества. Во многом виной тому – родовая травма молодой страны, когда у истоков политических и экономических отношений стояло масштабное беззако­ние 90-х гг., полная бесконтрольность бюрократии в период ельцинского безнравственно-пьяного правления. Невиданное доселе мздоимство было порождено беспардонным разделом, захватом, присвоением, а проще, разворовыванием государственной, как тогда говорили, «ничейной» собственности в приснопамятную эру коррупционной приватизации.

Для обеспечения своих корыстных целей реформаторы (читай – крупные партийные функционеры, выкормыши КПСС, наскоро обрядившиеся в реформаторские одежды и захватившие властные рычаги в центре и на местах. – Прим. ред.) подав­ляли многие формы автономности, способствую­щие внешнему контролю над бюрократией: разде­ление властей, политическая конкуренция и честные выборы, свобода СМИ, прозрачность власти, независимость суда, актив­ность общественных организаций, реальная подотчет­ность власти обществу. А чиновники, лишенные контроля, работают на себя. Наконец, коррупция – явление, усиливающее само себя: без противодействия она неизбежно растет.

По результатам исследований, которые уже много лет проводит фонд «Индем», постоянно увеличиваются ее масштабы, средний размер взятки, общий объем рынка как деловых, так и бытовых коррупционных услуг. При этом структура распределения коррупционного дохода практически не меняется, основным получателем взяток остается исполнительная власть на всех ее этажах. Самые взяткоёмкие сектора – управление госсобственностью, таможня, сфера природных ресурсов, госзакупки. Наибольший урожай снимают чиновники при оформлении земельных, приватизационных, наследс­твенных дел, во взаимоотношениях с малым бизнесом, хозяева – при устройстве на работу. Чемпионы бытовой коррупции – гаишники, врачи, милиционеры, работники военкоматов, преподаватели вузов.

Усугубляет ситуацию и то, что коррупционное поведение, как свидетельствуют социологические опросы, является приемлемым для многих россиян на ментальном, психологическом и этическом уровнях. Опасно и другое: большинство населения считает, что побе­дить коррупцию невозможно. Некоторые вообще полагают, что она – необходимая часть жизни, без которой никакой вопрос не решишь. Иными словами, относятся к взяткам как к привычному фону своей жизни.

Стоит обратить внимание, что Б. Ельцин трижды накладывал вето на принятый Госдумой закон о борьбе с коррупцией, при нем он так и не был принят. Понятно, ведь коррупция – главный инструмент первоначального накопления капитала. Кто бы ему позволил? С трудом в свое время удалось внести в законодательство поправки о декларировании крупных расходов, конфискации имущества, нажитого неправедным путем, в том числе – взяточничеством. Но под соответствующим давлением они были вскоре изъяты.

При В. Путине антикоррупционный законопроект прошел первое чтение, затем был благополучно забыт. Возможно, это связано с изменением стратегии борьбы с мздоимством, которая начала выстраиваться системно. То есть не столько применялись репрессии, сколько пытались устранить причины, порождающие кор­рупцию. Глав­ными инструментами в борьбе с ней рассматривались адми­нистративная и судебная рефор­мы. Однако, как известно, они не задались, в результате чего произошел рез­кий взлет коррупции.

Антикоррупционное законодательство много лет успешно блокировалось в стенах Госдумы. Мздоимство в этот период росло, систематизировалось, «вертикализировалось». В рамках такой «системности» «улучшилось» качество предоставления коррупционных услуг – выстроилась цепочка, в которой каждый знает, как, где, кому и сколько дать, чтобы обойти закон. По большому счету серьезных попыток обуздать коррупцию не было, да и не могло быть, так как монополизация узкой правящей группой информа­ционных, финансовых, административных, политических ресурсов делает невозможной борьбу с этим злом. Здесь надо искать причину неудач на этом фронте за годы реформ, а значит, и пути к перелому ситуации.

Очевидно, тут нынешняя власть столкнулась с дилем­мой. Обойти тему молчанием невозможно в силу ее остроты и большого общественного резонанса, объявлять «огонь – по штабам» ни один безумец не решится. Но и бездействовать дальше невозможно, так как коррупция парализует вертикаль власти, делает неконкурен­тоспособной нашу экономику, нравственно растлевает общество.

И все же, когда с антикоррупционными инициативами выступил Президент РФ Д. Медведев, назвав коррупцию «главной внутренней угрозой стране», ее национальной безопасности, возникло ощущение дежа-вю. Но позже проявились и различия: борьба с этим злом заметно активизировалась. Летом прошлого года появился на свет «Национальный план противодействия коррупции». Затем последовало указание – принять до конца года соответствующий закон, за который «не будет стыдно», и пакет его нормативно-правового сопровождения. Под занавес ушедшего года Госдума приняла Закон «О противодействии коррупции».
В нем, помимо ее определения, дан исчерпывающий перечень коррупционных правонарушений. Зафиксированы основные элементы антикоррупционной политики: предотвращение коррупции, преследование за нее, соответствующее образование.
Но достаточно ли этого, все ли акценты расставлены правильно? Ведь борьба должна вестись не с отдельными коррупционе­рами, что мы сейчас наблюдаем, к тому же не очень высокого ранга, а с порождающими мздоимство фак­торами, заключаться в создании условий для противодействия разрастающейся опухоли коррупции. Понятно, полностью искоренить ее невозможно, однако недуг можно существенно ограничить до безопасных пределов. Рецепты снижения взяточничества известны и в теории весьма просты.

Это увеличение прозрачности власти, появление свободных СМИ, общественных институтов в качестве средства контроля над чиновниками и максимально конкурентная политическая среда.
Оставляя в стороне другие направления борьбы с ней, выскажу свое мнение об одном из них – политическом, связанном с углублением демократии и формированием гражданского общества. Почему делаю акцент именно на нем? Дело в том, что преодолеть коррупцию только силовыми методами, административными и уголовными мерами еще никому не удавалось. Нельзя это сделать и в России. Ведь высокая коррупция – признак неэффективности государства, существующего законодательства, больного общества, следствие отсутствия политической конкуренции, результат слабости гражданской инфра­структуры. Значит, государство как инсти­тут испорчено, повреждено и не выполняет своих задач, иными словами, не является подлинно демократическим.

Демократия – это порядок, основанный на самоконтроле общества, гражданской зрелости и высокой культуре людей, особенно занятых в сфере государственного управления, т.е. в аппарате органов власти. Успешной борьбе с бюрократизмом, коррупцией может и должна способствовать система оппонирования чиновничеству и социальный контроль за деятельностью аппарата. Это под силу только структурам гражданского общества, правовому государству, в условиях многопартийности, влиятельной оппозиции, т.е. развитой демократии.

При знакомстве с новыми правовыми актами, призванными активизировать борьбу с коррупцией, обращает на себя внимание то, что в них практически отсутствуют меры, направленные против «полити­ческой коррупции», или другими словами, «злоупотреблений админи­стративным ресурсом»: медийным, ин­ституциональным, финансо­вым, силовым и др. К примеру, пока власть будет вмешиваться в избирательный процесс, коррупцию не победить.
Чтобы борьба с ней дала результаты, необходимо на деле обеспечить реальную смену власти. С тем чтобы пришедшие путем выборов новые политики, не связанные криминальной круговой чиновничьей порукой, смогли жестко и бескомпромиссно спросить с бывших правителей за все ими содеянное.
При этом в свою очередь твердо знали, что и их деятельность через определенное время также будет подвергнута жесткому независимому аудиту. Четкое разделение властей, их постоянная сменяемость и обновление сделают ненужной программу по борьбе с коррупцией. Хотя вряд ли стоит ожидать, что реальная политическая конкуренция у нас возьмется в ближайшие годы, но когда-то же надо начинать.

Опыт многих стран убедительно свидетельствует, что только наличие реальной оппозиции, которая бдительно следит за действиями тех, кто находится у власти, вынося на суд общественности их прегрешения, злоупотребления или даже преступления, поможет снизить уровень коррупции. Политическая конкуренция значительно улучшит качественный состав парламентариев, а с ним и повысит роль представительных органов, в том числе и через деятельность независимых парламентских расследований, способных контролировать исполнительную власть. Конкуренция является также и лучшим средством отбора кадров для рекрутирования их в выборные органы власти.
Тогда отпадет необходимость в составлении списков кадрового резерва, так как отбирать лучших будут не чиновники, а избиратели.
Независимые СМИ явля­ются ключевым инструментом в противодействии коррупции, в создании обратной связи власти с обществом, без чего она не может быть эффективной. Обсуждение в СМИ знакомит широкие массы с состоянием той или иной проблемы, люди получают возможность высказать свое отношение к ней, принять заинтересованное участие в ее решении, поддержать ту или иную акцию.

СМИ должны стремиться первыми опубликовать компрометирующие, разоблачительные материалы на того или иного политика, чиновника, предпринимателя, вынести скандал в органы власти, в общественные объединения.
Наконец, необходимо отстранение от должности тех людей в эшелонах власти, кто уже скомпрометировал себя. И не просто отстранение, а уголовные дела, показательные процессы. Следует сделать открытыми все «громкие» процессы по делам о коррупции. Понятно, есть страх, что подсудимый чиновник сдаст тех, кто ещё продолжает занимать высокие кабинеты. Но вспомним: в Италии успешная борьба с коррупцией началась именно с публичных процессов, которые показывали по ТВ. В нашей стране, по словам министра внутренних дел Р. Нургалиева, лишением свободы наказывается только каждый десятый взяточник.

Отдельно стоит упомянуть о необходимости продолжения судебной реформы, совершенствования деятельности правоохранительных органов. Понятно, что не получится сразу вывести их из коррупционной системы, но двигаться к неизбирательности и неизбежности правоприменения необходимо. У нас его не было веками, и трудно предположить, что оно появится в одночасье. Но уже сейчас можно задействовать более приземленные инструменты, например, улучшение кадрового отбора судей, повышение ответственности за коррупционное поведение в правоохранительных органах и т.д.

По мнению одного из крупнейших специалистов в этой области директора фонда «Индем» Г. Сатарова, противодействие коррупции должно осуществляться по пяти базовым направлениям, причем большинство из них носят как раз политический характер. Первое – создание политических условий, способствующих внешнему контролю над бюрократией. Второе – реформирование госу­дарственной службы. Третье – реформирование системы государственного управления.

Четвертое – трансформация институтов (судебная власть, правоохранительная система и т.п.). Пятое – трансформация общественного сознания и социальных практик.
Как показывает мировой опыт борьбы с коррупцией, на решение таких проблем уходят даже не годы – десятилетия, на скорые результаты рассчитывать не приходится. Поэтому для России первоочередная цель – хотя бы остановить рост коррупции. Снижение ее уровня, если все пойдет как планируется, может начаться не менее чем через 3-4 года. А свести коррупцию до «уровня развитых стран» удастся, видимо, лет через 15-20. Но главное – верховная воля проявлена. А значит, появляется надежда.

Владимир Колпин
_________________________________________________________________________
ПОЛЕЗНАЯ ИНФОРМАЦИЯ:
Узнать последние криминальные новости полной мерой можно на сайте criminalpress.ru.